Новости компаний (март 2013 года)
20 марта 2013, 14:32 Архипелаг ГУЛаг. Судьбы курянПрошло 60 лет после смерти Сталина. Его эпоха – это победа над фашизмом, великие стройки и небывалый подъем промышленности. А еще массовые расстрелы, доносы, аресты, допросы и лагеря, миллионы разрушенных судеб
Сновали черные воронки и по курским улицам. Девять граммов в затылокНочь. Пустую дорогу освещают фары «полуторки». Грузовик сворачивает в лес, подпрыгивает на ухабах, из кузова доносятся сдавленные стоны. Там, за брезентом и металлической решеткой, 20 а то и 30 человек. В запястья больно впивается проволока. Но и без нее не пошевельнуться, не вздохнуть полной грудью, настолько плотно спрессована людская масса. Знают ли они, куда и зачем их везут? Видимо, догадываются. Иначе как объяснить, что сердца некоторых не выдерживают еще по дороге... Наконец, грузовик останавливается. Конвоиры по одному выдергивают людей из плотного клубка. Черный земляной провал – последнее, что видит обреченный. В затылок упирается ствол револьвера. Лес глушит выстрел. А к палачу уже тащат следующего приговоренного. Когда клетка на колесах пустеет, оружие в руках сменяют лопаты: братскую могилу спешно засыпают. Валят сверху и поджигают заранее нарубленные ветки деревьев, поливают по периметру отработанное машинное масло – это должно отпугнуть зверье... Удивительно, но ни во времена хрущевской оттепели, ни позже, когда реабилитация репрессированных была поставлена по поток, мало кто знал, что на самом деле происходило в урочище Солянка в те страшные годы. В конце 80-х подполковник Валерий Мокин руководил в курском КГБ работой по реабилитации. «В день приходило до 80 запросов, – вспоминает он. – Вся информация была в архивах: за что арестован, материалы допросов, приговор, протокол о приведении в исполнение... Дети и внуки несчастных хотели узнать две вещи: судьбу родителей и место захоронения. Что я им мог ответить: идите в лес? Никто не оставил координат, где именно производили расстрелы. Во всех бумагах просто значилось «урочище Солянка», а это несколько десятков гектаров леса». Захоронения искали в 50-х годах, когда еще были живы многие свидетели. Не нашли. Но Валерий Михайлович решил во что бы то ни было докопаться до правды. В прямом смысле. Раскопки в Солянке начались осенью 1990 года. Вели их майор Валерий Карнасевич и подполковник Мокин. Первое время им помогали ребята-поисковики из Курчатова. Но после того, как натолкнулись на неразорвавшуюся бомбу – «подарок» военных лет, от сторонней помощи пришлось отказаться, слишком опасно. «Пытались поставить себя на место палачей, выбрать самое подходящее место, – рассказывает Мокин. – Наложив топографические карты 1936, 1941 годов и современную, выяснили, что в лесу сохранился довоенный «покрой» просек и дорог. Советовались с археологами, лесниками. Ранним утром проводили контрольные стрельбы, проверяли, на каком расстоянии слышны выстрелы». Нашли свидетеля – пенсионера-шофера, служившего в НКВД в те страшные годы. Он подтвердил, что десятки раз вывозил на расстрел в лес набитый людьми грузовик. Но не вспомнил ни одного точного места. Надежда найти захоронения таяла с каждым днем, с каждым метром поднятой земли. «До сих пор помню тот слякотный ноябрьский день, – рассказывает курянин. – С раскопок только что уехали телевизионщики: они нашли удачное для съемок место, уговаривали нас попозировать перед камерой. Но нам было не до этого – силы на исходе. И вот бур наткнулся на что-то твердое... Из земли извлекли человеческую кость». К раскопкам подключились новые добровольцы. «Это были офицеры госбезопасности, крепкие парни, многие прошли Афган, – голос у Мокина заметно дрожит. – Но извлекая останки с проволокой, которой были скручены запястья, раздробленные выстрелами черепа, бравые ребята плакали. Одно дело стрелять во врага на войне. Другое – вот так, конвейером, в затылок». Валерий Михайлович рассказал: один из бывших сотрудников НКВД, позже узнав, что стрелял в невиновных, повесился. На месте раскопок находили личные вещи погибших: кожаные плащи, пенсне, мундштуки, зубные щетки. Только обуви собрали три мешка. И кости, кости, кости... Потом судмедэксперты говорили, что некоторые из обреченных пытались сопротивляться. Свои девять граммов свинца они получили не в затылок, а в грудь или спину. Нашли пробитую пулей лопату... Были останки и без пулевых ранений. Видимо, сердце приговоренного не выдерживало еще в машине. А может быть, его, обессиленного, столкнули в яму и засыпали землей еще живого... На поверхность подняли останки 94 человек. Архивы же хранят информацию о 1996 курянах, расстрелянных в 1937–1938 годах. Ключ в кулачкеДочь крупного комсомольского работника Ивана Гулиенко запомнила на всю жизнь мартовскую ночь 1937 года, когда сотрудники НКВД проводили массовые аресты партийной верхушки по обвинению в троцкистском заговоре и покушении на Сталина. «Постучали к нам, вошли, поздоровались. Объяснились, что пришли за папой, – рассказывает Лариса Соснова. – Я вдруг вся похолодела, чувствуя, что он больше никогда не вернется домой – нашей счастливой жизни пришел конец
Увидев слезы мамы и осознавая, что «дяди» хотят увести папу, я тихо выскользнула из постели, закрыла входную дверь и спрятала ключ под подушкой». Но сотрудник НКВД заметил торчащий из-под подушки детский кулачок. Ручонку с силой разжали, ключ упал на пол... Гулиенко расстреляли, его жену, пытавшуюся разузнать о судьбе супруга, отправили по этапу. Арестовывали не всегда ночью. Хватали на улице, в рабочих кабинетах, цехах. В октябре 1937-го черный воронок подъехал к дому Ивана Косилова. Открыла дочь: «Папа на работе». «Увидела людей в форме, и сердце опустилось, – вспоминает Евдокия Ивановна. – Тут же сломя голову побежала к отцу. Почему-то его не увезли сразу, я застала его на работе уже в наручниках. Прежде чем меня вывели, успела спросить: «Что тебе привезти?» «Теплую одежду и деньги». Таким он мне и запомнился: смертельно бледным, с отчаянием в глазах. Это было наше последнее свидание». Фотография курянина Ивана Косилова есть в питерском музее крейсера «Аврора». Там он служил в 1917 году, был на борту и в день исторического залпа. Вернувшись в Курск, работал электромонтером в трамвайном депо. Кому мог понадобиться простой электрик – этот вопрос долгое время не давал покоя его детям и внукам. Евдокии Ивановне тогда едва исполнилось 19. Для семьи это был черный год – зимой умерла мама, голодное лето не пережил один из братьев. И вот арест отца. Девушка осталась за старшую – на руках двое младших братишек. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, не гнушалась никакой работы: чужим людям стирала белье в ледяной речной воде, мыла полы, шила детские пальтишки из старых брюк и меняла их на продукты. Из двухкомнатной квартиры их выселили в 6-метровую комнату в коммуналке. А страшное клеймо «дети врага народа». «Нас за людей не считали. Помочь? Наоборот, готовы были отобрать последнее», – вспоминает женщина. Так было с небогатым урожаем картошки, хранившемся в общем подвале. «Его бы растащили, если бы 15-летний брат не нашел замок и не запер сундук: «Кто залезет, убью!» Ему поверили, терять нам было уже нечего». И ни единой весточки от отца. Весной кто-то шепнул Евдокии, что арестованного видели в Фатеже. 30 километров девушка прошла пешком. По эту сторону колючей проволоки собрались такие же, как она: жены, дочери, с осунувшимися лицами и тусклыми глазами. Им сказали, что свидания запрещены, но можно передать заключенным чистую одежду. «Выкрикнули фамилию папы и передали мне куль с каким-то тряпьем. Я даже не поняла, его ли это вещи – все настолько грязное, заскорузлое». Лишь 15 лет назад семья узнала, что Иван Косилов был расстрелян в 1938-м. Следователь добился от него признания в антисоветской пропаганде. В застенках НКВДВ застенках НКВД признавались почти все. Много лет спустя Александр Солженицин пытался систематизировать виды пыток, к которым прибегали советские следователи. Насчитал 30 с лишним пунктов. Курянина Николая Саталкина арестовали в 1944 году, недолеченного сержанта-минометчика взяли прямо из госпиталя. Обвинили в клевете на «вождя народов», разъяснив, что в одном из своих стихов он назвал Сталина тираном. С трудом курянин вспомнил, что это слово использовал в наивном стихотворении, написанном еще в школьные годы: «Я буду яростным борцом С бездушьем, ложью, с каждым хамом. И может быть, с родным отцом, Если он станет вдруг тираном». Свою лагерную жизнь Саталкин позже правдиво описал в большом романе. Его не били, не держали в ледяной воде, не стискивали голову металлическими обручами. Его просто вызывали на допросы по ночам, сразу после отбоя. Долго водили по коридорам, часами он сидел перед следователем. Лишь опускался на нары – по новой. И так всю ночь напролет. А днем не то что спать, даже просто прикрыть глаза было нельзя. Несколько дней, а то и недель такой пытки бессоницей – и помутившийся разум арестанта был не в состоянии сопротивляться. «Издевательства были самые неожиданные, – вспоминал Герой Совесткого Союза Михаил Сысоев. – Полковник приказал положить меня на пол. От первых же ударов стеком я потерял сознание. Облив водой, привели в чувство: «Будешь подписывать?» Собрав оставшиеся силы, я запел «Раскинулось море широко». Меня подняли, подвели к стене, на которой висел ковер. За ним обнаружилась комната. Тот же вопрос: «Будешь подписывать?» В комнате стало тяжело дышать. Вдруг к телу опустились штыри, по которым пустили ток. Меня затрясло, я опять потерял сознание...» Под следствием курянин провел 14 месяцев. За это время были и самые унизительные истязания, и стоячий карцер, и допросы, когда на стол перед оголодавшим заключенным ставили коньяк и богатую закуску – все, что душе угодно. Но Сысоев не поддался ни на какие провокации. От него добивались подписания показаний на сослуживцев, якобы агентов американской разведки. В марте 1951 года Михаил Андреевич был приговорен к 15 годам лагерей. Отсидел шесть лет и восемь месяцев, был освобожден, а реабилитирован лишь в 1975-м. Математика в гербарии«О заседаниях суда практически все пишут одно и то же. По мнению бывших узников ГУЛАГа, он представлял собой «проигрывание заранее отработанного сценария», в котором от заключенного почти ничего не зависело. Важен был лишь вынесенный приговор: лагерь или расстрел», – рассказывает доктор исторических наук Галина Салтык. Галина Александровна много лет по крупицам собирала информацию о страшных годах репрессий. Общалась с бывшими заключенными, их детьми и родственниками. Ее научные работы могли бы лечь в основу захватывающих киносценариев, так тесно там переплетаются реальные судьбы и долгое время скрываемые исторические факты. Рассказывая о судах «троек», историк приводит воспоминания Михаила Иванова, главного бухгалтера Курской биофабрики, репрессированного в 1937-м: «Главный из судей, глядя в мое дело, спросил имя, фамилию, место рождения, а затем, полистав страницы «дела», зачитал заблаговременно написанное постановление, в котором говорилось, что... я приговариваюсь по статье «КРД» (контрреволюционная деятельность) к отбыванию срока наказания в трудовых исправительных лагерях сроком на 8 лет
Ни обвинительного заключения, ни последнего слова обвиняемого
Только приговор! И – суд окончен!» «В лагерях существовала иерархия заключенных: политические и уголовники, – продолжает Салтык. – Последние чувствовали себя комфортнее, чем те, кто был осужден по 58-й статье. Их всячески унижали, над ними издевались». Это подтверждает и рассказ Ларисы Ивановны Сосновой, об аресте ее родителей мы писали выше. «Мама находилась в исправительно-трудовых лагерях Акмолинска и Соликамска. С ней сидели жены Молотова и Калинина. Спасал только труд. Многие сходили с ума, – вспоминает женщина. – Рядом была мужская зона «бытовиков», сознательно увечивших себя, чтобы не ходить на работу. Они подстерегали женщин, шедших на работу, и насиловали». Управы на них не было. Две красивые грузинки, чьей гордостью были роскошные длинные волосы почти до пят, осмелились написать жалобу Сталину. В ответ лагерная администрация устроила публичную моральную казнь. Женщин вывели в одних ночных рубашках перед строем заключенных, усадили на табуретки и обрили под машинку. После этого с одной случился инфаркт. Тем не менее, несмотря на скотские условия и непосильный труд, многие репрессированные находили силы не только не терять человеческий облик, но и поддерживать близких, оставшихся на свободе. Так, крупный ученый Алексей Вангенгейм, организатор Единой гидрометеорологической службы СССР, писал трогательные письма жене из Соловков и составлял целые «учебные пособия» для маленькой дочки. «Сначала отец писал ей большими печатными буквами, они носили познавательный характер: загадки, рисунки. Объяснял, отчего происходит полярное сияние и солнечное затмение», – рассказывает кандидат исторических наук Василий Потапов. Письма бережно хранились в семье, а потом вошли в книгу, посвященную нашему знаменитому земляку, которую Потапов издал вместе с дочерью ученого. Особенно трогательно выглядит «Математика в растениях» – своеобразный гербарий: засушенные цветы и листья должны были дать дочке представление о геометрических фигурах и обучить счету. «Ребенок любит рассматривать цветы, растения вообще», – писал Вангенгейм жене, поясняя, что надо использовать этот интерес, включая элементы игры в обучение. Сухие цифрыВ 1937 году каждый регион получил разнарядку НКВД. В Курской области предписывалось расстрелять тысячу человек, отправить в лагеря еще три тысячи. Но даже эти нормы были значительно превышены. «Только в 1937 году было арестовано 8354 человека, – рассказывает председатель курской ассоциации жертв незаконных политических репрессий Анатолий Степанченко. – К высшей мере было приговорено 2886 курян, в лагеря отправлено почти 5500». Однако руководство НКВД настаивало, что репрессировано лишь 30% контрреволюционных элементов. Поэтому в начале 1938-го курские чекисты просили наркома внутренних дел СССР Фридмана разрешить аресты еще шести тысяч человек и продлить работу особой «тройки» до 15 апреля 1938 года. Всего же, по данным ассоциации, только в уголовном порядке было незаконно репрессировано почти 20 тысяч курян, в административном – свыше ста тысяч. Ирина ТРЕТЬЯКОВА, фото Андрея КОРНИЛОВА
В 1982 или в 1983 на территории завода КЗТЗ при проведении земляных работ в районе деревообрабатывающего цеха,было обнаружено захоронение.По рассказам приезжала милиция и музейные работники, дали заключение,что это захоронение времен гражданской войны и ни какой ценности не имеет.Черепа и кости долго валялись.
ivan_zatevahin | 18 марта 2013, 13:03:55 | |
Познавательная статья, о многом заставляет задуматься. Хорошо, что отменили смертную казнь, но принцыпы правосудия остались такие же, да и контингент работает схожий, был бы человек, а статья найдется, оправдательных приговоров сейчас меньше 1%, а в 1938 было 13,4 %. В 2012 было осуждено 5539 человек по уголовным статьям, так что цифры сопоставимы.
Родственники — Мазалова Анна Георгиевна — 1885 г.р. | 18 марта 2013, 19:54:31 | город: г.Курск |
Просим отозваться — всем кто знает судьбу — Мазалова Анна Георгиевна — 1885 г.р. — учительца — заключена в конц/лагерь сроком на 10 лет , ст.58-10 УК РФСР — с.Грязное. Советского района, Старо-Оскольского округа — кто знает где она проживала после конц/лагеря — телефон — 8-951-316-59-08
Антон | 19 марта 2013, 16:52:56 | |
Отличный материал. Спасибо, Ирина. Нельзя забывать это время страха, чтобы оно не повторилось.
Родственники — Мазалов Андрей Георгиевич — 1882 г.р. | 19 марта 2013, 19:05:55 | город: г.Курск |
Просим отозваться всем, кто вместе работал с Мазалов Андрей Георгиевич — 1882 г.р.. который после заключения в конц/лагере — по ст.58-10 УК РФ — жил в г.Курске ул.В.Луговая — 25 контактный телефон 8-951-316-59-08 — Отзовитесь.
Выскажите своё мнение о новости
|